Даже не узнала его панна сотникова. Он? Помнила, каким был,
когда его Мацапура-злыдень на закорках нес. На вид года три было тогда
байстрюку. Меньше даже. А теперь...
- Ну, то чем обязаны, панове? Переглянулись Гринь с ведьмой.
- Я скажу! Это я попросил братика и тетку Сале сюда приехать.
Я тут главный!
Не выдержал Петро - ухмыльнулся. Даже Мыкола не удержался,
головой покачал.
- Справный отаман ты, хлопче! Силен фортеции брать! Ну,
знакомы будем! Еноха я, Мыкола Лукьяныч. А ты кто будешь?
- Я? Я - Денница.
Холодно стало Ярине. Он! Совсем другой, непохожий, но он!
Сколько же времени прошло? Месяц, чуть больше? Или меньше?! А на вид
хлопцу все семь лет будет. И лицо изменилось. Уже не страшное...
Нет, страшное! Его это лицо! Его! Уже и узнать можно!
- А ты главный, дядька Мыкола Лукьяиыч? Самый главный?
- Гм-м...
Даже смутился бесстрашный черкас. Смутился, ус покрутил.
- Ну... Пока что главный я здесь, хлопче. Значит, через стены
проходить можешь? Лихо! Что предупредил - спасибо. Эх, надо было у
панотца нашего крест напрестольный выпросить!
- Это не нужно! - перебила Сало. - У меня есть возможности...
способы защитить замок от агрессивной... враждебной магии. Но это не
главное.
- Кому не главное... - нахмурился Мыкола. - А кому и жизнь
дорога! Слыхал про тебя, пани Сало. Всякое слыхал! И как ты Мацапуру-
нелюдя на перинах тешила, и как чародейство мерзкое творила. Или в
Господа истинного уверовала, пани пышная?
Задумалась Сало, губы тонкие поджала.
- Это... Это тоже не главное, господин Еноха. Не знаю,
поймете ли вы... Мне надоело бояться. И просить надоело. Я больше не
служанка - ни князю Сагору, ни Самаэлю. Если мое проклятие еще что-то
значит, то будь они прокляты! Трижды! И ныне, и всегда...
- Нет! Не надо! Не говори! Взметнулась вверх ручонка.
Шестипалая.
- Не говори так! Никого нельзя проклинать. Никого! Дядька
Мыкола Лукьяныч, мне с тобой говорить надо! Очень надо! Я хотел у Бога
совета спросить, да батька не позволил. Говорит, рано мне еще с Богом
разговаривать. Но он мне сказал, что делать нужно. Он умный, он все
знает...
Слушала Ярина и чуяла, как ужас к сердцу подступает. С Богом
говорить хочешь, Несущий Свет? И ведь поговорил бы, если б не батькин
запрет!
Байстрюк из Гонтова Яра, младень-недоросль...
Страшно! Ой страшно!
- Говорить со мной хочешь? - нахмурился Мыкола. - То
поговорим, хлопче!
Рискнули - позвали Хведира. Тихо было в таборе осадном,
покойно. А об остальной химерии пани Сало, едва про наместника
Серебряного Венца услыхала, как тот под стенами войной встал,
побеспокоиться обещала.
Да только все одно не сдюжить, ежели с четырех сторон
полезут!
Горели свечи, и факелы горели. Это уж Ярина озаботилась.
Почему-то страшно стало от тьмы кромешной. Как в детстве, когда Черной
Руки боялась.
А сейчас... Ох, лучше и не думать!
За стол сели. Случайно ли, не случайно, но оказался байстрюк
чортов в самом почете - в конце парадном, где хозяину место. Мыкола -
и тот ниже сел.
Да в месте ли сила?
Расселись молча. Братья люльки достали, закрутили дым
тютюнный кольцами. Хведир - и тот носогрейкой пыхтел.
Подивилась Ярина. Ай да бурсак! Да и то верно, что за беседа
без люльки?
Дымили, молчали.
Ждали.
Наконец ударил Мыкола люлькой о каблук, положил на тканую
скатерть.
- Так вот, пани да панове. Покурили, теперь и речи вести
самое время. Ну, говори, пан Денница!
Встал байстрюк, глазами желтыми блеснул. И вновь похолодела
Ярина. Его глаза, его!
ЕГО!
Встал, дернул ручонкой четырехпалой - словно бы дым отогнать
хотел.
- Пленочки лопнули. Понимаете? Лопнули! Они не сами лопнули,
их бабочки порвали. Бабочки плохие, они хотят, чтобы наша Капля
высохла. Совсем! Это все придумала розовая бабочка, она хочет быть
главной. Самой-самой главной!
Странное дело - и не ухмыльнулся никто, детские слова слушая.
Вроде бы и смешно - пленочки, бабочки какие-то, и еще капля ко всему.
А ведь не смешно!
- Братик сказал, что это Аспид прилетел. Аспид - неправильное
слово. Это не Аспид. Это дырочка в пленочках, и через дырочку Капля
вытекает. За пленочками очень пусто, капля не может удержаться, ее
тянет. За пленочки тянет! Я... Я еще всех слов не знаю...
- Понятно, хлопче, - вздохнул Хведир. - То именуется "тыск",
иначе же - "давление". Ибо написал великий Аристотель Стагирит, что
естество пустоты не приемлет...
- Так чего ж это будет? - не вытерпел Петро. - Или пропадем?
Поразилась Ярина. Диво дивное! Молчун заговорил! Так ведь заговоришь!
- Мой батька знает, - твердо проговорил байстрюк. - Он очень
умный. Он сможет помочь. Он мне сказал, что я должен прийти сюда. Он
сказал, чтобы вы не трогали доброго дядьку. Он сказал, чтобы Ирина
Логиновна Загаржецка позвала своего батьку. Он сказал, что батька
Ирины Логиновны Загаржецкой должен прийти и привести с собой
Заклятого.
- Кого? - не утерпел Мыкола. - Да поясни, хлопче!
- Я... Я не могу! - Денница огорченно вздохнул. - Я еще
маленький. Я знаю, что батька говорит правильно. Если он придет, я
всех спасу! Я спасу!
И вновь не усмехнулся никто. Ярина же вновь удивилась.
Батька-то - ладно! А вот что за дядька такой у байстрюка чортова
объявился? А как поняла...
- То... То ты ведаешь, пан Денница, где ныне пан Логин,
сотник наш, , обретается? И ты позвать его можешь?
- Знаю, дядька Мыкола Лукьянович. Но я его позвать не могу.
Его может позвать Ирина Логиновна Загаржецка. Она его позовет и укажет
Окошко. Тогда он сможет приехать и привести Заклятого. Только это все
надо сделать сейчас. Прямо сейчас!
Договорил, ручонкой шестипалой взмахнул.
Сел.
Никто не откликнулся. Молчали, не переглядывались даже. Петро
вновь принялся люльку набивать. Кисет достал, повертел в крепких
пальцах. Бросил.
- И кто скажет чего? - наконец проговорил Мыкола. - Или ты,
чумак? Твой брат, тебе и отвечать.
- Я... Не знаю я...
Вскочил Гринь, обернулся растерянно.
- Он еще маленький. Маленький...
- Мальчик знает, что говорит.
Холодно прозвучали слова ведьмы Сало. И снова - не отозвался
никто. Ярина на Хведира взглянула - молчал пан бурсак, окуляры в
пальцах крутил.
- Та-а-ак, - протянул Мыкола. - Ну, тогда я решать буду...
- Погоди! Я... Поговорить надо!
Вскочила Ярина, к Енохе-старшему подбежала.
- Отойдем...
А как отошли - недалеко, к окошкам темным, - и слов не
нашлось. Про что поведать? Про сны свои? Про Птицу Черную?
- Это... Колдовство это, - с трудом выговорила она. - Он...
Денница... Он хороший, но ведь батька его... бес!
- Бес? - хмыкнул лихой черкас. - Да хочь пес, абы яйца нес!
Домой дернемся - в церкву пойдем, к панотцу Никодиму. Отмолим грех! Не
о том думать ныне следует.
Поняла панна сотникова - не убедит. Да и как убедить ей, если
сама не знает. Прав Денница - нет еще будущего. Есть маленький
хлопчик, что мир Божий спасти обещает.
Ну, будь что будет!
Подошел к столу Петро, кулаками о скатерку оперся.
- Много ты чего наговорил, пан Денница. А потому вот чего
Самойлова Елена
Злотников Роман
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Каменистый Артем
Акунин Борис