Роман Злотников.
Последняя битва
Грон - 3
"Смертельный удар". Орден, некогда господствовавший в Ооконе и разгромленный
князем Гроном, стремится восстановить свою власть. Для этого годятся все
средства. Одним из орудий борьбы становится Эсмерея, девушка, как две капли
воды похожая на супругу Измененного. Только на двадцать лет моложе нее...
свою благообразную, окрашенную хной бороду и вновь принялся перебирать опаловые
четки.
золота.
толстый плащ горгосской выделки, и то и другое изрядно засаленное, в свою
очередь почесал бороду (правда, у него она была сизой и косматой) и задумчиво
протянул:
собеседника толстыми, похожими на сосиски пальцами. Тот наклонился к нему и
замер. Венет что-то прошептал ему на ухо. Косматый мужик отшатнулся и, вскочив
на ноги, вдруг ухватил венета одной рукой за бороду, а другой занес над ним
невесть откуда взявшийся нож.
обтянутыми по самые ляжки теплыми вязаными чулками. В этот момент
всхлипом повалился навзничь, не выпуская, однако, бороды и волоча за собой
визжащего толстяка.
пальцы и венет, ловя воздух широко разинутым ртом, снова занял свое место на
расстеленном ковре, перед ним рухнул на колени чернокожий гигант. Арбалет в его
руках казался чем-то вроде детской игрушки. Венет заглотнул побольше воздуха,
оттолкнул слуг и принялся пинать чернокожего арбалетчика своими жирными ногами,
захлебываясь криком:
когда ты был черным шелудивым щенком, подарил тебе счастье немоты, кормил и
одевал тебя, заплатил сумасшедшие деньги, чтобы тебя обучили искусному
обращению с этим богомерзким оружием, а ты... - Он еще раз дернул ногой,
намереваясь пнуть гиганта жестким, расшитым золотом и жемчугом носком мягкой
туфли, но зловредная туфля внезапно соскользнула с его пухлой ступни, и венет
ткнулся со всей силы в каменное плечо гиганта большим пальцем. Он со стоном
повалился на спину, хватаясь руками за злосчастную ногу.
последствий, вскочил на ноги и, схватив арбалет, потрусил в сторону роскошного
алого с золотом полога, в самой средине которого зияла дыра, оставленная
арбалетным болтом.
он бы непременно его поджал) и потащился к выходу.
занавесями, венет еще какое-то время бушевал, опрокидывая легкую низкую мебель
и пиная подушки. Но мало-помалу его возбуждение улеглось, и он, пару раз пнув
здоровой ногой очередную подушку, обессилено опустился на ковер, а затем и
вовсе улегся, уютно устроившись средь мягких подушек в самой середине
длинноворсового венетского ковра. Возлегши, венет еще несколько мгновений
сердито хмурился, но затем скорбная складка на верхней части его упитанного
лица (которую вряд ли можно было обозвать низменным словом "лоб") разгладилась,
веки слегка смежились, превратив гневно блестящие выпученные глазные яблоки в
маслянисто поблескивающие оливочки, венет умиротворенно вздохнул и с блаженной
улыбкой и шумно выпустил газы из предназначенного для этого богами места.
и в комнату, семеня, влетел карлик с лисьим лицом. Он ловко приземлился на
подушки рядом с хозяином таким образом, что тому вполне могло показаться, будто
слуга рухнул перед ним на колени, хотя на самом деле приземление было намного
более плавным и мягким.
небольшую шкатулку с закругленными углами. Венет удовлетворенно крякнул, выудил
из-за пазухи тонкую цепочку с ключиком, открыл маленький замочек и, запустив
внутрь шкатулки свою пухлую длань, старательно набил ноздри мелким серым
порошком. Втянув воздух, он на мгновение замер, затем разинул свой немаленький
рот и... оглушительно чихнул, одновременно снова выпустив воздух длинной
звучной руладой.
слезы и, повернувшись к карлику, произнес:
не представляю, как бы я смог выносить тупость людей! Подумать только, я
предлагал этому уроду два кошеля, туго набитых полновесными золотыми монетами.
А он... - Венет возмущенно вздернул бороду и закатил глаза. - Нет, положительно
люди сошли с ума.
бросил недовольный взгляд на карлика, замершего в униженной позе. Однако в
хитрых глазах слуги было нечто такое, что побудило хозяина высокомерно кивнуть:
подумать над тем, не стоит ли увеличить размер вознаграждения. Не зря же тот
высокочтимый господин, который умолил вас взяться за это нелегкое дело, передал
в вашу казну целых пятьдесят кошелей золота. И, насколько я, недостойный, сумел
понять его речи, это было всего лишь первым взносом.
бросил свои дела и помчался выполнять просьбу уважаемого Гнерга. Даже сотня
кошелей с золотом не сможет мне возместить все потери. Лишь из природного
добросердечия и уважения к достойному Гнергу я согласился выполнить его
просьбу.
Но Исмил прожил рядом с хозяином достаточно долго, чтобы понимать, что
высказывать возражения (тем более ЕМУ) не имеет смысла.
жизнь стоила бы больше двух кошелей золотых. Даже если это жизнь базиллисы...
всегда. Рабы-хермы, ухаживавшие за священным оазисом, и послушники, отряженные
жрецом-распорядителем на скотные работы, частенько могли видеть, как сутулая,
долговязая фигура Рта Сха, шаркая ногами, неторопливо ковыляет через темный
колодец внутреннего двора, в который еще не проникли скудные лучи восходящего
светила. Впрочем, в этом затерянном в песках огромном храме, скорее
напоминавшем город, чем отдельное, хотя и очень большое здание, мало кто
обращал внимание на что-то, не относящееся к его непосредственным обязанностям.
Служение Сха, великому и мудрому Отцу-змее, не терпит суеты (как, впрочем, и
нерасторопности тоже). Так что когда кто-то замечал согбенную фигуру в черном
балахоне, то просто равнодушно отводил глаза. Все на этом свете одинаково
ничтожно пред божественным ликом Сха. Что сам Рта Сха, что последний
херм-золотарь. Их жизнь и смерть, страдание и благоденствие в Его руках. Как
угадать, кто счастливее - блистательный фстрат, повелитель богатой провинции,
или херм-лопата, если первый каждую ночь ворочается в своей роскошной по-
гонца, примчавшегося из сердца Хемта - великолепного Фивнесса с намотанным на
руку золоченым витым шнурком-удавкой, а второй, наломавшись за день и набив
брюхо пареной перловой крупой с золой вместо соли, спит без задних ног на своей
драной подстилке?
утру начинали ныть, словно ощущая и здесь, в самом сердце иссохшей пустыни,
неизбывную предутреннюю сырость, бывшую столь привычной в далекие времена его
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Злотников Роман